Семейный подряд: перевод поэзии доверяется только мужу

Посвящается тому, кого люблю

«Большинство пар спорят по поводу того, кто должен был помыть посуду – мы же спорим по поводу правильного слова для перевода», рассказывает, посмеиваясь Павлова. «Это невероятно расслабляет, принося мир в семейную жизнь.»

Вера Павлова является одной из наиболее плодотворных современных поэтесс России. За карьеру, охватывающую два десятилетия, она опубликовала 18 поэтических сборников, включая «Четвертый Сон», который был награжден престижной премией Аполлона Григорьева в 2000 году. Ее стихи были переведены на 21 язык, но только в последнее время, со Стивеном Сеймуром, её доверенным переводчиком, они начинают появляться на английском.

Сеймур впервые услышал о Павловой через ее поэзию, которая пленила его воображение. Он объясняет, «Я не знал кто она, но я хотел как-то поддержать её или хотя бы встретиться с ней». Когда они наконец встретились — влюбились. Осознав,, что несколько существующих переводов ее работ были очень скудны, он начал работать над его собственными версиями.

Вскоре некоторые из этих переводов были изданы в журналах «Modern Poetry in Translation» и «The New Yorker», а в конечном итоге были опубликованы в коллекции из 100 поэм, под названием «If There is Something to Desire” (Knopf 2010), который стал лидером продаж среди поэтических книг в Соединенных Штатах.

Перевод «ужасающий, словно похищение моих детей».

Ожидание достойного профессионального переводчика на английский язык для Павловой оправдалось. Она начала писать стихи во власти «переполняемого счастья» после рождения её первой дочери, у неё сохраняются психологические ассоциации материнства по отношению к своим работам. Она описывает перевод как «ужасающий, словно похищение моих детей», но доверие её поэм Стивену, «успокаивает, потому что он хорошо позаботится о них».

Действительно, читая поэзию Павловой, понимаешь, почему она не была прежде разгадана английскими переводчиками. Её стихи невероятно трудны для понимания, редко длиннее восьми строк. Многие из них передают один определённый миг во времени или взрыв эмоций, выплеснутый на страницу, включая в себя широкий диапазон аллюзий в очень сжатом пространстве.

Павлова утверждает, «Я пишу всем телом», описывая вдохновение как «Акт занятия любовью с языком». Очевидно, она является не феминистической, а женской поэтессой, и ее больше беспокоят чувства, чем например политика. «Поэты, которые продвигают специальные политические программы», говорит она «восполняют недостаток поэтического мастерства - они компенсируют за счет обращения к общему знаменателю политики».

В результате ее работы в высшей степени личные, рассматривающие концепции любви, смерти, горя, радости и сексуальности, гранича с противоречивым юмором и прозаичным изложением ее повседневной жизни: «Почистила зубы. /Больше я этому дню ничего не должна.»

Эта личная связь даёт Сеймуру непосредственное преимущество в переводе работ его супруги. «Практически все мои стихи последних 10 лет посвящены моему мужу», рассказывает поэтесса. Ему проще, он прошел через это и знает контекст».

Это не говорит однако о том, что она обязательно помогает своему супругу-переводчику со смыслом своих неоднозначных работ. Сеймур разъясняет, «Я спрашиваю её ‘ты имела в виду ‘а’ или ‘б’, и она просто ответит ‘да’». Иногда их близость приводит к всплеску эмоций, когда Павлова, которая отлично понимает английский, углубляется в процесс, советуя слово или изменения. «Самое большое отличие в переводе Веры», говорит Сеймур «в том, что мои другие клиенты не спорят со мной».

Эти эмоции и интенсивность являются частью жизненного опыта для пары. «Хороший перевод - это один и тот же сон, увиденный двумя разными людьми», говорит Павлова. «И мы на самом деле иногда видим одинаковые сны», добавляет Сеймур. Они предлагают привлекательную идею о том, что она может написать стихотворение - предположим после пробуждения от такого разделенного сна – и получить перевод после полудня. То, что ее переводчик - это кто-то с непосредственным доступом к ее вдохновению, несомненно, уникальный случай в истории поэзии.

Еще один элемент, который выделяет поэзию Павловой - это её интенсивная музыкальность. Выпускница музыкального колледжа Шнитке и Российской академии музыки имени Гнесиных, она также издавала несколько своих очерков о музыке и цитирует Блока, который сказал « Нет ничего более необходимого в мире, чем музыка». Для Павловой, «Музыка-это моя родина, мой второй язык, моё утешение – все мои навыки исходят из музыки».

Следовательно, определяющая характерная черта ее стиля - это бесконечно варьирование ритма, метрики и скандирования стиха. Любимая техника заключается в создании контраста между грустным предметом обсуждения и очень игривыми метриками и ритмом. Комбинируя всё это получается эффект который, Сеймур описывает как «откровенно пугающий для переводчика».

Тем не менее, это испытание, которым он очевидно наслаждается, описывая процесс подгонки каждого элемента поэзии его супруги, как «Разгадывание кроссворда». Следуя успеху “If There is Something to Desire,” Сеймур перевел другие 300 стихотворений для нового издания, невзирая на то, что дата выпуска еще не назначена.

Пара только что совершила успешную поездку на Поэтический фестиваль в Алдебурге, Великобритания, который увенчался публикацией трех поэм в «Times Literary Supplement». В долгосрочной перспективе Павлова собирается вручную написать свой поэтический сборник. Переводя его, Сеймур вновь будет перечитывать поэзию, которая его к ней притянула.

If There is Something to Desire
If there is something to desire,
there will be something to regret.
If there is something to regret,
there will be something to recall.
If there is something to recall,
there was nothing to regret.
If there was nothing to regret,
there was nothing to desire.

(Поэма из книги «Если есть чего желать», переведена Стивеном Сеймуром. Knopf, a division of Random House, 2010.)

Если есть чего желать,
значит будет о чем жалеть.
Если есть о чем жалеть,
значит будет о чем вспомнить.
Если будет о чем вспомнить,
значит не о чем было жалеть.
Если не о чем было жалеть,
значит нечего было желать.