Что движет переводчиками литературы с редких языков?

Марафонец, каких не часто увидишь, Мишель Волкович, считающийся во Франции одним из лучших переводчиков греческого языка, обожает бороздить леса Западного Парижа но и твердо решил защищать с упорством настоящего бегуна его любимых поэтов и романистов. Греков, конечно. «Я - переводчик редкого языка, который охотится за не менее редкими читателями», - кратко обобщает тот, кому мы обязаны в частности французской версией последних приключений комиссара Шарито, героя полицейского со 100% греческим шармом созданного Петросом Маракисом.

Действительно ли греческий - редкий язык? В 2014 - да. И мало читаемый. Почти так же, как болгарский или африканский. Маракис и его комиссар - всего лишь исключения, подтверждающие правило. Хотя некоторые редкие языки сейчас в моде. Продажи трех глав серии Миллениум Стиг Ла́рссона, переведенных Акт Сюд ( Act Sud) со шведского, превысили 5 миллионов экземпляров, что открыло новую брешь для литературы стран Скандинавии и Северной Европы. Другие находятся под угрозой. Единственный, который продолжает властвовать не разделяя, остается английский. Если писатель желает быть переведенным на французский, в его интересах быть рожденным в Лондоне или Нью Йорке. «Издатели упорно ищут переводчиков в различных лингвистических областях, включая арабский и тюркские. Нужно более решительно изменить тактику обучения, прежде чем итальянский будет считаться редким», - иронизирует Пьер Асулин в своем докладе «Условия переводчика», изданном в 2011 Centrenational.

Превосходство английского - отнюдь не новость, и со временем его место под номером один усиливается. В количестве, скорее, чем в качестве: дикситу Оливье Коэна, создателя Издательства Оливье (Olivier): «перепроизводству американских романов» большинство которых оказываются «ужасной бездарностью», кажется трудно противоречить. В 2013 во Франции более 6 из 10 книг были переведены на английский язык. Речь идет о 60,2% всех опубликованных переводов, согласо результатам опроса, опубликованного в феврале журналом Ливр Эбдо (Livres Hebdo). «Новый рекорд» был даже побит, уточняет журнал, так как два романа из трех (67,7 %) издаются на английском. «Из ста двадцати выпускников магистратуры каждый год около 90% английские специалисты», -сожалеет в свою очередь, Оливье Маннони, возглавляющий Школу литературного перевода (ШЛП) (Ecole de traduction littéraire (ETL)), созданную СНЛ в январе 2013 года в Париже. ШЛТ, тем не менее, заверяет, что обучение идет два года пятнадцатью молодыми специалистами, и, таким образом, представлены четырнадцать иностранных языков.

Скверная география

Далеко позади английского, но опережая все другие иностранные языки, идет затем японский (благодаря буму мангов), немецкий, итальянский и испанский. Резко контрастируя с вышеперечисленными языками, пейзаж французского перевода будет представлять собой чрезмерно высокую горную вершину, подавляющую своей массой устойчивые, но второстепенные пики, возвышающиеся в свою очередь над обширным пространством неясных курганов... Скверная география. Конечно, множество писателей родились в далеке от США или Великобритании, когда мы думаем о индианке Арундати Рой («Бог маленьких ничего», Галлимар (Gallimard) 1998) или южно-африканеце Дж. М. Кутзее («Немилость», Сёйл Seuil, 2001). Английский язык, глобализирован и больше не является ни языком территории, ни культурной эпохой. Но, как подчеркивает редактор Анн-Мари Метайлле, специалист испаноязычной и португалоязычной литературы, существует, тем не менее, «проблема господства» англосаксонского мира, что делает существующую ситуацию «прискорбной».

Триумф одного языка часто осуществляется за счет других. «За что и можно винить правительство и, скажем, эпоху времени, то это за избыточную подготовку переводчиков английского и испанского, тогда как нам катастрофически не хватает специалистов других языков»-сказал в свою очередь, Жан Maттерн, ответственный в Галлимар за коллекцию " Вокруг света ". « Я уверен, - добавляет издатель, – что существуют неизвестные произведения, которые не доступны Западу, из-за отсутствия посредников и переводчиков». Это едва не произошло с Марией Матиос. Эта украинская писательница (и парлементарий) хорошо известная в своей стране, уже широко переводится. Только не на французском. «Мне ее прочитали на русском, и да я и сам ее читал на английском», - поясняет обольщенный Жан Маттерн. «Без этих переводов, она бы осталась не замеченной для нас». Галлимар должен опубликовать один из ее романов в следующем году. Английский в этот раз сыграл роль паспорта...

Переводчица турецкого и иврита, Рози Пинас-Делпуеч, которая возглавляет коллекцию « Еврейские буквы» у Акт Сюд (Actes Sud), подтверждает: «Прекрасные романы из чистой литературы проходят незамеченными». Ясно, что быть переведенным, это не достаточно. Чтобы быть прочтенным, лучше, если тебя зовут Хеннинг Манкел ( и снять шведский триллер), чем Ибраим Кони ( и написать один или два великих романа на арабском языке) Почему? «В работу вступает секрет языка - живая сеть переводчиков, издателей, промоутеров, читателей...», наблюдает Оливер Маннони. «Пристрастия не рождаются из ничего. Существуют звенья запуска, которые не всегда очевидны», добавляет Оливер Коэн. Прийдя в Сёйл Seuil в 70 х, издательница Анна Фрейер Мотхнер вспоминает: «феномены литературной моды», столь сильные как и относительно эфемерные: Латинская Америка «в эпоху магического реализма» или Индия «в конце 80 х годов». Но, в отличие от этих открытий или привязанностей, существует ли культурные, политические или символичные тормоза, которые не позволяют некоторым литераторам покорить французскую публику?

«Плохой имидж»

«Имидж современной Греции никогда не был положительным», - подчеркивает Катерина Велиссарис, которая возглавляла Национальный цент книги в Афинах до его закрытия в январе 2013 года. В любом случае, провал очевиден: взяв пример с Галлимар (Gallimard), который не переводит греческие романы с 2006 год, французские издательские дома надувают губы на то, что приходит с Афин. Тоже самое для Болгарии, страдающей от «плохого имиджа», сожалеет Мария Вринат-Николов, переводчица с болгарского и учительница в Национальном Институте восточных языков и культуры (НИВЯК) Права ли Катерина Велиссарис, утверждая, что отсутствие локомотива, такого как Манкелл или Ларсон, мешает иностранной литературе пробиться? Нельзя ответить с уверенностью на этот вопрос. Нобелевская премия, присужденная египетскому романисту Нагиб Махфуз в 1988, не вызвала особого энтузиазма к арабской литературе во Франции. Зато в Италии освящение автора Трилогии Каира (Латтэс JC Lattès) спровоцировало неожиданный расцвет, потому что вслед около 70 романов или сборников рассказов на арабском были переведены на язык Данте. Существует ли французская особенность, которая бы объяснила этот блок перед арабским языком? «По существу, нет, я не понимаю», - вздыхает Фарук Мардам Бей, который возглавляет коллекцию «Синбад» («Sindbad») у Акт Сюд (Actes Sud) и недавно получивший приз арабской литературы. Кроме Гормис Нагиб Махфуз и Ханах Ел Шейх, каждая переведенная книга которых продается более чем в 10000 экземплярах или еще Алаа Ел Асвани, Хода Баракат и Соналлах Ибраим, продажи которых достигают 5000, знаменитых авторов - арабофонов не насчитается больше горсти.

Франция, одна из немногих стран, наряду с Германией, которая много переводит и уже давно расширяет свой арсенал языков. Два или три года назад, проявился интерес к писателям-англофонам африканской национальности. Нигерийка Шимаманда Нгози Адичие «открыла путь» и «волна не заставит ждать, чтобы коснуться Франции», предсказывает Жульет Понсе, издательница у Буше Шастел (Buchet-Chastel). Рожденная также в Нигерии молодая Шигози Джон Обиома будет переведена в Оливер (Olivier): ее роман «Рыболов» привел в восторг Оливера Коэна, который запросил право на перевод. Мелкая волна или новая мода? Мистические, капризные механизмы, которые управляют этим выбором (и отказом) отражают нашу оценку, меняясь в мире. Одним словом, «язык кошки».

Переведено стажёром-переводчиком французского Анитой Маклаковой. Перевод не редактировался.